Павел Торубаров - Без единого выстрела[сборник]
— Ничего, что бы могло тебя заинтересовать. С тех пор, как мы вытеснили отсюда ренегатов, наступило относительное затишье. Если бы в тех краях появились незнакомцы, будь уверен, мы бы их заметили.
— Значит, скоро заметите. Удачи док, — Падла поднялся, обведя взглядом убранство кабинета Лебедева, усмехнулся и, не прощаясь, направился к выходу.
— Ты что–то знаешь? — окликнул его ученый.
В ответ сталкер лишь многозначительно хмыкнул, перед тем как громко хлопнуть дверью. Старик тяжело вздохнул, сокрушенно покачав головой.
Алексей интересовался местной разрушенной церковью совсем не из праздного
любопытства, а с конкретной целью. И он совсем не врал, когда говорил про незваных гостей. Они действительно вскоре прибудут, главное было понять, не опередили ли они его.
Кажется, ему вновь повезло. Конечно, в противном случае ничего ужасного бы не случилось, но Падла любил первым появляться на месте будущей встречи, дабы внимательно и скрупулезно изучить обстановку. Тем более, когда это касалось дела, от которого зависела вся дальнейшая жизнь.
«Чистому Небу» можно было верить, собственно как и Лебедеву, который возглавлял эту группировку. Они уже давно хозяйничали в этой местности и уж точно были в курсе всех событий. А значит и вправду для Алексея все складывалось наилучшим образом. Безумный год скитаний подходил к концу, и ему хотелось искренне верить, что самый ужасный период жизни закончен. Все вновь должно было наладиться. Просто обязано.
«Жизнь задолжала мне слишком многое, и сегодня она просто обязана, наконец, рассчитаться по счетам».
Сталкер усмехнулся, внимательно осмотревшись по сторонам, и уверенно зашагал вперед.
Лагерь «Чистого Неба» удалось покинуть без приключений, но на болотах ситуация
несколько раз осложнялась появлением поблизости болотной твари, но каждый раз Падле удавалось миновать этого малопримечательного монстра. Открывать пальбу и оглашать окрестности о своем приближении мужчина был не намерен, уповая на ловкость, совсем не коренастое телосложение и природную хитрость вкупе с изворотливостью. Иначе, как бы ему удалось протянуть целый год в таком месте, как Зона?
Местную полуразрушенную церковь Алексей приметил еще издалека. Осторожно
высунувшись из камышей, сталкер внимательно оглядел окрестности в бинокль, изучая каждый подозрительный камешек. Ничего примечательного. Никаких следов пребывания людей. «Что ж, значит, парни Лебедева еще не растеряли сноровки», — промелькнуло в голове у мужчины, когда он зашагал к зданию, держа наготове автомат.
Почему местные сталкеры не облюбовали эту маленькую церковь, он не знал, да и не особо хотел вникать в местные дела. Его абсолютно все устраивало. Лучше и быть не могло. Замерев в нерешительности около дверей церкви, Падла, наконец, решился и переступил порог, борясь с искушением цинично пошутить и перекреститься. Играть на публику, когда в округе не было зрителей, не имело смысла. Хотя…
— Эй! Господь Всемогущий, ты меня слышишь? — прокричал Алексей, осматривая
разрушенное нутро церкви. Проломленная в нескольких местах крыша, обшарпанные и кое- где даже посеченные осколками стены, прогнившая лестница, ведущая куда–то наверх, валяющийся на полу хлам и рухлядь — остатки некогда стоящей здесь мебели. Все это никак не способствовало внутреннему умиротворению и не располагало к молитвенным службам.
Тоска, отчаянье и запустение — таков был сегодняшний облик храма Божьего, где когда–то каждый мог найти понимание, надежду и душевное исцеление.
— Ну же, Всевышний, ответь своему ничтожному рабу! Или тебе плевать?
— Нисколько, — донеслось с лестницы, хотя Падла готов был поклясться, что секунду назад там никого не было. — Пришло время платить за грехи свои, сын мой.
Сталкер вскинул автомат, выпуская длинную очередь в направлении неведомого противника.
А в следующее мгновение до него донесся издевательский смех, а на затылок обрушился чудовищной силы удар. В глазах потемнело, ноги предательски подкосились, руки выпустили верный Калаш, который с гулким звуком упал на пол, туда же, куда секундой позже повалился потерявший сознание Алексей.
— Он нас слышит?
— Вероятно. Но вряд ли мозг способен адекватно воспринимать и анализировать
поступающую из внешнего мира информацию. Такой удар… Как бы не было сотрясения.
— Тебя это беспокоит?
— Меня нет, а вот вас должно. Препарат предназначен для здоровых людей.
— Тогда это твои проблемы. Если он сдохнет, следующим подохнешь ты. И поверь мне, ты еще будешь завидовать этому ублюдку.
В ответ донеслось лишь невнятное бормотание и ругательства.
— Можно начинать?
— Валяйте, док. Шпигуйте нашего друга вашим болотным зельем.
— Это прогресс для всей науки! Да что вы понимаете… бандюки.
— И горжусь этим.
Алексей почувствовал, как кто–то смазал ему шею чем–то влажным, после чего холодная игла коснулась кожи, и последовал укол, заставляющий поежиться и застонать.
— Он приходит в сознание. Помните, только один четкий вопрос! Повторная инъекция его просто убьет.
Падла запрокинул голову и попытался закричать, но ничего у него получилось. Внутри, где- то у самого сердца, словно запылал огонь, огромное пламя, которое теперь волнами распространялось по всему телу, заставляя свою жертву выгибаться дугой. Сталкер еще какое–то время бился в судорогах, а потом затих, перестав дышать.
— Разве так и должно быть?
— Не знаю. — Доктор кинулся к привязанному в кресле мужчине и попытался нащупать пульс.
А потом поднял глаза на своего собеседника, в которых читались лишь страх и отчаянье. Алексею удалось разобрать какие–то странные приглушенные монотонные звуки, которые раз за разом повторялись, время от времени меняя периодичность и частоту. Они мешали, то и дело возвращая его в реальность, не давая окончательно провалиться в забытье. Сталкер вздрогнул и резко открыл глаза — его разум, наконец, прояснился, он вспомнил все, что совсем недавно с ним произошло. Мужчина, борясь с охватившим его приступом паники, попытался встать, но ничего не вышло — он был прочно привязан к креслу и путы не давали даже пошевелить рукой. Падла осмотрелся, не понимая, что происходит. Он был в той самой
церкви, только вот теперь она не была столь запущена, скорее наоборот — стены, украшенные ликами икон и отделанные каким–то желтым материалом, издалека напоминающим золото, сверкали, заставляя отвести взгляд, кое–где виднелись вычурные образа святых, украшенные витиеватыми узорами, повсюду стояли подсвечники, полные горящих свеч, откуда–то доносилась странная протяжная музыка.
— Где я?! — закричал Алексей, срывая голос, но из горла донесся лишь тихий неразборчивый хрип.
— Смотри на меня, слушай внимательно, делай, что я говорю, сознательно. И подчиняйся мне добровольно, даже если от этого больно.
Тихий шелестящий голос доносился словно из неоткуда. Плотный белый дым, идущий от горящих свеч, не улетучивался, клубясь и заполняя собой комнату, он обволакивал предметы, стирая их силуэты и очертания, и медленно, но верно приближался к сталкеру. Падла в который раз приподнялся, пытаясь встать, но веревки с такой силой впились в кожу, что он закричал, обессилено рухнув на кресло.
— Я знаю все, о чем ты мечтаешь, что ты стыдливо себе запрещаешь. Мне бесполезно сопротивляться, проще и правильней сразу же сдаться.
Алексей заплакал. Не от боли и усиливающейся злобы, а от бессилия. Он не мог ничего изменить, не мог ни на что повлиять, превратившись в бездушную куклу, которой было дозволено лишь наблюдать за происходящим.
Вдруг, среди клубов дыма, в центре церкви появился человеческий силуэт. Он не двигался, замерев неподвижно, словно испытывая нервы сталкера.
— Смотри на меня когда я говорю, я склонюсь к тебе и повторю, — Падла почувствовал, как чья–то ладонь легла на его плечо, а после незримый собеседник склонился и прошептал, почти касаясь губами уха сталкера: — Ты побежишь куда я укажу, и скажешь то, что я тебе скажу. Заплачешь, если я обижу, возненавидишь тех, кого я ненавижу, улыбнешься, если я улыбнусь, а если убьешь меня, я тенью вернусь.
Алексей запрокинул голову и закричал, запоздало замечая, что у церкви нет крыши, и он устремляет взгляд в бездонное пылающее небо, которое напоминало собой огромный огненный смерч. Так больше не могло продолжаться. Он совсем не думал о боли, рванувшись вперед, чувствуя, как веревки вгрызаются в податливую плоть, разрывая его на части.
Брызнула кровь, и мужчина почувствовал, как путы его отпускают, и он валится на пол. Перевернувшись на спину, Падла посмотрел на небо, которое, казалось, стало намного ближе. От него словно веяло раскаленным воздухом. А в следующую секунду оно обрушилось вниз, охватывая все вокруг адским всеобъемлющим пламенем, жадно пожирающим саму землю.
